В то время, когда в Риге создавался этот особый и очень специфичный латышский вариант сценической интерпретации чеховской пьесы, на московской выставке «Итоги сезона, 1974 1975» обратил на себя всеобщее внимание эскиз С. М. Бархина к той же «Чайке». Этот эскиз, осуществленный в спектакле Драматического театра г. Иваново (1975), обладал всеми теми качествами, которые проявились у Бархина, как мы видели, и в его первой «Чайке» 1970 года: изысканность, поэтичность, одухотворенность, романтичность, смешанная с иронией. Однако совершенно иной стала тема, которую раскрывал теперь художник в чеховской пьесе, и, соответственно, иной вся структура образности сценической среды. Теперь художник говорил о распадающемся, тревожно-дисгармоничном мире отношений, о сломе всего уклада и всех форм их жизни. Он стремился теперь передать атмосферу всеобщего трагического одиночества, атмосферу, навеянную ассоциацией с вангоговским «Ночным кафе». Рекомендуем вам vostok watch.

Еще сохранился виднеющийся в глубине романтический пейзаж с луной и озером. Еще сохранились в виде изображения на черной портальной падуге остатки нежного и «духовного» усадебного мотива («бабушкино Северское»,- пишет художник карандашом на эскизе прямо на этом изображении). Однако вот-вот этот мотив будет окончательно затянут чернотой лакированной клеенки, из кусков которой составлено портальное обрамление спектакля. Точно так же еще немного, и скроется за глухими бархатно-плюшевыми занавесями треплевского театрика и романтический пейзаж а ля Куинджи. Все это для персонажей спектакля как бы далекое, навсегда ушедшее прошлое, уже не имеющее почти никакого отношения к их нынешней жизни. Она же идет в остроконфликтной среде, композиционно построенной на резких и драматичных столкновениях различных пластических, цветовых, фактурных и вещественных фрагментов и элементов быта чеховских персонажей.