Какие-то люди быстро разбирали оформление, складывали его - и стол, и стулья, и парту - в одну кучу у противоположной зеркалу стены, накрывали ее половиком. Затем исчезали. На несколько секунд наступала абсолютная темнота. Это начиналась уже «Лебединая песня». В темноте что-то падало, слышались чье-то ворчание, какая-то возня, потом чиркала спичка, кто-то зажигал свечу и с ней выходил в опустевшее пространство, где только что происходила жизнь «Дома с мезонином». Это был старый актер, зрители сразу его узнавали: в «Доме с мезонином» он играл безмолвную роль работника, а потом, видимо, где-то задремал и вот теперь проснулся, уже когда спектакль кончился, все ушли, а он остался один в пустом театре.

Так органично и естественно преобразовывалось пространство, превращаясь из «окружающей среды», наполненной дыханием и запахами природы, лета, солнечного света, в мертвенную, освещенную одной свечой пустоту ночной театральной сцены с хаотически сваленными декорациями. Здесь и вспоминает жизнь и свою судьбу герой пьесы - старый комик Светловидов. Вы можете узнать где купить тетраборат натрия прямо сейчас. Обращайтесь на сайт нашего партнера.

Интересный эксперимент был произведен в 1977 году молодой художницей М. Левитской, ученицей Д. Д. Лидера. Вместе со своими товарищами она осуществила учебную постановку «Чайки» в уже совершенно реальной среде - в одном из киевских парков (тем самым как бы воплотив тот кинематографический образ, который увиделся А. В. Эфросу: «Заброшенный дубовый парк Поздняя осень Висят занавески » и т. д.). Около небольшого озерца, между стволами голых осенних деревьев, был растянут тросик, по которому ходили белые занавески, найденные художницей и принесенные сюда из старого дома ее семьи, уже предназначенного на слом. Занавески эти, как и стулья, стоявшие прямо на земле, среди опавших листьев, как и платья, вынутые из бабушкиного сундука и надетые на персонажей,- все это были доподлинные вещи тех, чеховских времен.