В первом акте большую часть сценической площадки занимал длинный овальный стол, покрытый белой скатертью, заставленый бутылками, приборами, цветами. Вокруг него много венских стульев. Уже в том, что стульев намного больше, чем собравшихся гостей, заключен внутренний драматизм нынешней жизни этого дома. Еще совсем недавно, при отце, здесь жили по-другому. За этим столом собирались по тридцать - сорок человек, и во главе стола сидел покойный генерал Прозоров, чей портрет в резной раме висит теперь на фронтальной стене. И хотя в доме праздник, весна, много цветов и сестры полны надежд, незаполненность стола, образовавшиеся вокруг него пустоты создают ощущение, что сюда уже вошло неблагополучие и драма уже началась. Таким образом, тема времени, столь существенная для Чехова, была заявлена художником в самой завязке сценографического действия. Далее она получала свое развитие.

Во втором акте неблагополучие обретало более резкие формы. Семейный стол первого акта как бы распался на три маленьких. Их окружают те же венские стулья и в том же, давно никому не нужном количестве. Сестры и их друзья еще пытаются собраться около этих разрозненных столиков вместе, пытаются удержать разрушающиеся духовные связи и противостоять агрессивной силе пошлости и мещанства. Однако эта, сила с наглой неумолимостью завладевает средой жизни Прозоровых. И проявляется она вполне наглядно: портрет отца, висевший в I акте в центре стены, как самое дорогое и святое для этого дома, теперь обступили со всех сторон несколько десятков фотографий Наташиного ребеночка Бобика во всех видах и ракурсах. Рекомендуем вам электропривод сдвижной двери для микроавтобусов
Третий акт - кульминация сценографического образа. Столы исчезли. Тревожный хаотический ритм ширм и стульев, разбросанных по сцене и составленных по два-три. На них спят сестры, на спинки набросаны платья. Между стульями - вездесущие детские игрушки. И всюду масса фотографий, уже не десятки, а сотни. Они захватили все пространство, облепили стены, висят прямо в воздухе.