Переходы от темноты к освещенности тех или иных кусков сцены и обратно многообразно варьируются Станиславским на протяжении всего акта, создавая его светотеневое «дыхание».

Все это - и свет, передающий время суток, погоду, состояние самой среды обитания персонажей, и доносящиеся звуки окружающей жизни, протекающей за пределами собственно сценической среды, воссозданной декорацией, и разные, казалось бы, порою не очень и обязательные предметы бытового обихода - все это в самом общем плане как раз и отвечало принципу открытости мира вещей чеховских пьес по отношению к лежащему вне их внешнему миру реальной действительности. Сделанное нами уточнение - «в самом общем плане» - здесь, разумеется, не случайно: далее увидим, что при конкретной сценической реализации принципа открытости возникала трудноразрешимая проблема преодоления исконной разнородности понятия «иллюзия реальности», с одной стороны, в театре и, с другой, в литературном произведении. Причем сомнения в возможности и даже необходимости преодоления этой разнородности выскажет не кто иной, как сам Чехов. Но об этом чуть ниже. Пока же для нас важна сама тенденция широкой открытости искусства режиссера и художника МХТ к реальной жизни, ибо эта тенденция во многом определяла предпринятую ими декорационную реформу. Декорации чеховских спектаклей МХТ воспринимались как «сама жизнь» - именно этими словами передавали свое впечатление от них зрители того времени !4. Это уже не «сцена, на которой играют,- восклицал один из рецензентов,- это просто подлинная будничная жизнь, точно перед вами случайно выломали стену в чужую квартиру и вы сделались невольными свидетелями ее жизни». Интересует ли вас недвижимость без комиссии?