К эксцентрической (хотя внутренне и оправданной конкретной сценической и даже бытовой - по пьесе - ситуацией) игре с предметами оформления побуждал Вахтангов актеров и в другой чеховской постановке - в «Юбилее».

Если в «Свадьбе» отразились (хотя и лишь отчасти) режиссерские и сценографические искания советского театра самого начала 20-х годов, то спектакль Мейерхольда «33 обморока» создавался спустя почти полтора десятилетия, когда эти поиски вообще находились уже на исходе. Таким образом, драматургии Чехова они практически не коснулись. Из произведений русских классиков в театральных экспериментах Мейерхольда 20-х годов в процессе утверждения новых принципов сценического творчества приняли участие пьесы других писателей - Гоголя, Грибоедова, Островского, Сухово-Кобылина. Чехов же для этих целей казался непригодным.

Лишь в 1935 году Мейерхольд к нему обратился, да и то не столько по внутренней художнической потребности, сколько из-за желания отдать свою дань памяти Чехова, чье 75-летие со дня рождения отмечалось в том году. В результате спектакль получился в целом не очень удачным. Но волею судьбы он стал последней постановкой, которую показал зрителям Мейерхольд (обратим внимание на совпадение: первой в списке режиссерских работ Мейерхольда стоит также пьеса именно Чехова - «Три сестры», осуществленная в 1902 году в Херсоне). Задвижки АВК рекомендуем вам.

Не очень удачным спектакль получился прежде всего потому, что в этой работе «никаких особенно важных и волнующих задач Мейерхольд перед собой не ставил». Рецензенты спектакля указывали и на известную вторичность (по отношению к уже опробованным ранее в театре Мейерхольда сценографическим решениям) оформления, автором которого был В. А. Шестаков.