Когда Мейерхольд и Шестаков показали возобновление их постановки 1928 года «Горе уму» по А. Грибоедову, то обнаружилось и другое: вся конструктивная основа оформления обоих - и чеховского, и второй редакции грибоедовского - спектаклей фактически одна и та же. И тот и другой спектакли обрамляли выступающие из боковых порталов галереи, которые в глубине сцены спускались симметричными друг к другу лестницами. Общность эта объяснялась тем, что Шестаков по заданию режиссера стремился создать своего рода единый конструктивный модуль, в который можно было бы вмонтировать оформление самых разных пьес, потому что данный модуль отвечал архитектурному плану сцены будущего театра Мейерхольда, спроектированного под его руководством архитекторами М. Г. Бархиным и С. Е. Вахтанговым. Иначе говоря, ставя еще на старой сцене «33 обморока» и возобновляя «Горе уму», режиссер рассчитывал играть их уже в условиях новой сцены. Этому должны были способствовать и чистый, светлый тон «одежды» сцены - щитов (как постоянных, так и передвижных), занавесей, чехлов на мебели,- и белый нейтральный свет, которым ровно освещалась сцена. Что же касается собственно оформления, то оно носило откровенно знаковый и функциональный характер: его немногие детали (дверь, окно, шкаф, стол, диван) обозначали место действия и использовались как объект для действия. Так, к примеру, в «Юбилее» персонажи прятались в шкаф, обыгрывалось и чучело медведя (к нему обращался с приветствием один из членов банка) и так далее. В «Медведе» персонаж во время монолога прыгал на рояль, как на коня,- «должна быть полная иллюзия верховой езды»,- требовал от актера режиссер. Салон красоты недалеко метро Смоленская - рекомендуем!

В целом же это оформление (как и оформление второй редакции «Горе уму») можно было бы назвать «концертным», что отвечало общему замыслу спектакля - 33 обморока Музыка на обмороки Д. Д. Шостаковича».