Отказ от создания на сцене какой-либо обстановки конкретного места действия, от исторических костюмов и от грима. Актеры исполняли пьесу в современных костюмах и в концертном оформлении: нейтральная двухступенчатая площадка с невысоким возвышением в центре, которое служило как бы пьедесталом для А. Г. Коонен - Нины Заречной, читавшей монолог из пьесы Треплева; несколько необходимых (сугубо функционально) кресел, стол, садовая скамейка, наконец, рояль, на котором играл Треплев и на крышку которого клал убитую им белую чайку. Этим мотивом - белая чайка на черной полировке рояля - таировская «Чайка» и заканчивалась. Как вспоминала А. Г. Коонен, « финал спектакля был построен на пианиссимо: освещенная лучом прожектора, белела на рояле чайка с распростертыми крыльями, словно в полете - как светлый символ подлинного искусства, чуждого рутине, готового на подвиг и самопожертвование». Для стилистики этого спектакля была характерна и такая мизансцена, создававшаяся благодаря типичному для Камерного театра метафорическому использованию актрисой детали костюма: «Поверх скромного серого платья, в котором играла,- рассказывает Коонен,- я накидывала на плечи старинный алый шелковый платок, какие носили женщины в чеховское время. После диалога с Тригориным, убегая, я взмахивала платком, легкая бахрома взлетала вверх, и у меня было такое чувство, будто я не бегу, а лечу куда-то, в прекрасное, неведомое будущее - чайка улетает от своего родного озера». Обучение внутренних аудиторов для вас.

Возникало в спектакле и само колдовское озеро - возникало световой проекцией на поверхности легких, спокойного нейтрального тона сукон, на фоне которых играли актеры. Это был первый и на протяжении последующих полутора десятилетий единственный в советском театре опыт применения проекции в постановке чеховской пьесы. Он открывал новые возможности: пейзаж колдовского озера входил в образную структуру спектакля не столько как обозначение места действия (хотя и эту функцию он выполнял), а как тема, как мотив, который звучал, подобно музыке Чайковского, в нужный момент сценического действия, а затем исчезал, выключался в самом буквальном смысле этого слова.