Проблема сценического изображения природы вставала перед художниками 40-50-х годов столь же остро, сколь и перед Симовым. Наиболее удачное ее решение - IV акт «Трех сестер» Дмитриевым, где пейзажная декорация развернулась во всем объеме сценического пространства. В других же чеховских спектаклях попытки пейзажно решить сценическое пространство наталкивались на то, что ради достижения правдоподобия воспроизводимого на сцене куска природы художники были вынуждены прибегать к бутафорским средствам ее изображения. Лучшие же пейзажные декорации возникали тогда, когда они отделялись от игровой, актерской зоны сценического пространства, отодвигались в глубину и становились для персонажей фактически изобразительным фоном. Таким был тревожный, проникнутый настроением сумрачных предчувствий «левитановский» пейзаж I акта «Иванова» у Ю. И. Пименова. Или лирическая панорама предвечернего среднерусского пейзажа у В. А. Шестакова во II акте «Вишневого сада».

И тем не менее даже лучшие декорации к чеховским пьесам, созданные в этот интерьерно-пейзажный период развития искусства оформления спектаклей, даже такие из них, в которых художнику удавалось передать настроение и атмосферу сценического действия, отвечали хотя и очень существенной, но лишь одной, первой и близлежащей, стороне чеховской поэтики. Той, которая относилась к изображению писателем «самой жизни» в ее бытовой повседневности, обыденности, случайности. Освоение же других сторон поэтики Чехова (музыкальность, лейтмотивность, тематизм, символика и т. д.), причем не единичное, не сугубо индивидуальное, исключительное, как у Дмитриева, а общее, обусловленное начавшимся процессом смены систем искусства оформления, стало содержанием уже следующих двух десятилетий.