«Нам необходимо добиться ощущения жизни в пределах поэтического реалистического символа,- говорил Г. А. Товстоногов на первой экспозиционной беседе с актерами.- Завтра вы познакомитесь с эскизами. В них есть и быт, но есть и тот воздух, в котором возможно даже не просто только ваше сценическое существование».

Одновременно с Юнович поэтическое решение декорационного образа искал в московской постановке «Вишневого сада» Ю. И. Пименов. Общим являлось то, что он видел свою задачу в зримом выражении той же темы, которая была главной и в работе Юнович,- темы исчезновения, потери, гибели дорогих чеховским героям реалий их жизни. «Мне кажется,- писала М. О. Кнебель о своем режиссерском и, соответственно, художническом ощущении этой темы,- что в последней своей пьесе Чехов очень хорошо понимал, что значит терять что-то бесконечно любимое». Рекомендуем вам курсы макияжа для себя.

Изобразительно-пластическая же интерпретация этой темы художниками ленинградского и московского спектаклей была, естественно, очень различной: драматической у Юнович и элегически-лирической у Пименова. Если в «Трех сестрах» серый туман, как бы поглощавший и дом Прозоровых, и чеховских героев, воплощал некую враждебную им среду, то в пименовском «Вишневом саде» светлые легкие тюли, охватившие прозрачной пеленой все пространство сцены, воспринимались как своего рода зыбкая дымка воспоминаний, сквозь которую возникали, словно мираж, остатки усадебной жизни дома Раневской.

Вместе с тем светлые тюлевые вертикали имели и другой смысл: они создавали поэтический образ той духовной среды, которая воплощает самое лучшее в жизни чеховских героев - их вишневый сад, понятый художником не буквально, не как пейзаж за окнами господского дома (от изображения такого пейзажа за окнами Пименов впервые в истории постановок пьесы вообще отказался), а в его символическом значении.