Эфрос приступил к работе над «Тремя сестрами» (театр на М.Бронной), замысел оформления, а затем и его сценическое воплощение художниками В. Дургиным и А. Черновой, казалось, уже ни в чем не напоминали «Чайку». Если необычность декорационного решения «Чайки» выражалась в его брехтовской остроте и графической жесткости, в вызывающей натуральности подлинной фактуры дощатой стены, то в «Трех сестрах» режиссер и его художники стремились к стилизации, к декоративной изобразительности, к использованию принципа цветных лейтмотивов. Если вас интересуют вихревые воздуходувки, обращайтесь.

Замысел в описании режиссера выглядел следующим образом: «А может, на темном фоне повесить большое полотно, на котором нарисовать голые ветки, как часто бывает в кино, когда снимают деревья снизу. Сетка из голых веток желтовато-золотистого оттенка. На переднем плане кучкой несколько предметов - рояль, граммофон, и тахта. Сгрудились в кучку. Справа, в глубине,- овальный стол и лампа над ним под зеленым абажуром. Пустовато. В середине - высокий столб, а сверху - большие бронзовые листья. Вроде дерево, а вроде и подставка для зонтов и вешалка. Странновато. Но, в общем, не в странности дело, конечно, а в том, что хотелось бы выразить и одинокость этих людей, и какую-то затерянность что ли, и нелепость их жизни».

Дургин и Чернова довольно точно воплотили этот режиссерский замысел. Оформление, действительно, выражало затерянность и нелепость жизни персонажей спектакля, но еще была в нем странность, вызванная как его необычностью, сознательно задуманной режиссером, так и противоречивостью самой работы художников.