Из глубины сцены смотрели на зрителя написанные художником на белой плоскости задней стены дагерротипные портреты, словно взятые из семейного альбома и молчаливо рассказывающие о людях ушедшего дворянского рода, об их особой духовности. Они вносили в поэтический строй спектакля мотив подлинности, даже документальности. А присущие дагерротипу особая мягкость, расплывчатость контуров как бы обусловливали общую стилистику сценической среды. Кстати,
тормоза колодочные можно купить тут.
Созданная Левенталем сценография раскрывала целую полифонию образных мотивов. Вишневый сад был показан в полном цветении. Однако прекрасный белый цвет цветущей вишни трактовался здесь в духе японского искусства (как бы пропущенного через восприятие русских мирискусников): белый цвет - знак траура, печали. Характерный для живописи дзен принцип белого на белом стал общим принципом решения и сценической среды, и костюмов. Особое ощущение легкости, хрупкости, прозрачности, неуловимости создавали белые, летящие от порыва ветра тюлевые занавеси - своего рода квинтэссенция дворянского усадебного быта. Декорационная среда отличалась качествами разреженности и воздушности, которые были столь необходимы Эфросу в связи с его специфическим принципом «относительности сценического пространства». В то же время Левенталю удалось выразить и другую тенденцию режиссуры Эфроса - его стремление наполнить спектакль «силой смысла». Изящный декоративизм, красота сценической среды не только не скрывали ее внутреннюю пластическую конфликтность, но делали ее восприятие особенно острым. Прекрасные невесомые занавески развевались не в гостиной (типичной принадлежностью которой они были), а над кладбищем, которое стало «домом» Раневской и местом действия эфросовского спектакля.