Заключительным аккордом сценографического действия, его развязкой становится очищенное пространство последнего акта. Это не сад, хотя жухлые листья, что красивым орнаментом покрывали серебристую поверхность дощатых стен и ассоциировались в предыдущих актах с обоями, а теперь словно опавшие с осенних листьев да две лавки на пеньках позволяют воспринимать декорацию и в таком конкретном значении. Это пространство - завершение образа разрушающегося мира чеховских героев, раскрытого художником через эволюцию вещественной среды, через столкновение и борьбу в ней различных пластических мотивов. В финале сестры оказываются уже в полном смысле в изгнании, они окончательно вытеснены из своего дома, вытеснены в пустое пространство, от прежней их жизни уже ничего не осталось, а перспективы тревожны и мало утешительны.

Разработанное Китаевым (в соответствии с режиссерской партитурой) сценографическое действие - «эволюция столов» и «нарастание фотографий» - было воспринято критикой по-разному. Некоторым авторам это решение показалось «нечеховским» и «однозначным» 83, страдающим элементарной «доступностью мысли». Такая категоричность оценки объяснялась во многом тем, что данные критики смотрели на сценографию как на самостоятельное, завершенное в себе произведение, выражающее всю многоплановую и многосложную полифонию мотивов пьесы. Они забывали, что Китаев (как и любой другой истинно театральный художник), задумывая сценографический образ, рассматривает его в качестве одного из компонентов театрального синтеза, раскрывающего не весь комплекс идейно-художественных мотивов пьесы, а лишь какую-либо одну тему в многосложной партитуре спектакля. Критики не учитывали того, что Китаев рассчитывал на восприятие сценографического действия не отдельно, а в многообразных сочетаниях, контрапунктах и созвучиях и с чеховским текстом, и с актерским исполнением, и с режиссурой в целом.