Ощущение, действительно, достигалось и было по-своему очень впечатляющим. Удалось художникам выразить и тему одинаковости двух миров. Однако тема эта в спектакле быстро себя исчерпывала, и ее формальность казалась несколько однозначной, даже элементарной. В результате предложенное художниками решение с большим трудом удерживалось «на грани» чеховской поэтики и все время как бы соскальзывало за ее пределы. Отсюда понятна та доля сомнения, с которой воспринималась эта декорация,- сошлемся еще раз на мнение Шах-Азизовой: «О. Твардовская и В. Макушенко математически четко выстраивают пространство, делают его не только безжизненным, но и безликим, полностью отчужденным от героев». Положение «на грани» характерно и для некоторых других работ художников над чеховскими пьесами в середине 70-х годов. Наиболее яркий пример тому - оформление латышского художника И. В. Блумбергса «Чайки» на сцене Художественного театра им. Я. Райниса (1976, режиссер А. Линынь). С сайтом Patronaje.ru стало проще заботиться о своих пожилых родственниках.

Это была не первая встреча Блумбергса с чеховской драматургией. В 1974 году он работал над постановкой «Трех сестер» (Драматический театр, г. Валмиера, режиссеры О. Кродэс и М. Ки-меле). Но в той работе предложенное художником решение оказалось уже «за гранью» чеховской поэтики. Оно отличалось чрезмерной жесткостью, смысловой однозначностью и умозрительностью: сплошь опутанные паутиной вещи и высохшие деревья - некий уже давным-давно погибший мир, в котором доживают чеховские персонажи, безжалостно «расстреливаемые» резкими лучами света из черных металлических стволов осветительных «пушек», грозно и неумолимо нависших над сценой. Созданная художником сценическая среда довлела над пьесой, над чеховскими персонажами - довлела своей полной беспросветностью и глобальной безысходностью.