«Каждый выбор, каждый момент — это рябь на поверхности реки времени» ©

Дабы сходу раскрыть и закрыть тему неизбежных сравнений фильмов "Первый мститель 3: Противостояние" и "Бэтмен против Супермена: На заре справедливости", скажем сразу, что проект братьев Руссо - это то, чем могла бы быть, но, увы, не стала картина Зака Снайдера. Явлением. Столь необходимым для здорового роста любой долгоиграющей франшизы. "Первый мститель 3" - неотъемлемая часть всего цикла "Мстители" и, в то же время, совершенно самостоятельный фильм, лучший среди тех, что выходили под брэндом Marvel.

Мультфильм Ну, погоди это мультфильм про волка и зайца. Волк выступает в роли злого персонажа первого плана. А заяц это добрый персонаж. Все разворачивается в каждой серии в разном месте. Цель волка это поймать зайца и съесть его, но у него постоянно ничего не выходит, так как заяц проворнее…

Немного о волке: это грубиян, который боится милиционеров, но пытается показать то, какой он бесстрашный. Он курит, чем уже показывает, что не спортсмен. Ему постоянно не везет, так как он плохой персонах.

Немного о зайце: заяц показан как очень умный и сильный, но не сильнее физически волка. Заяц спортсмен, постоянно пытается поддерживать форму, то он катается на водных лыжах, то катается на лыжах с гор. По сути, заяц показан как идеальный человек, не курит, не пьет только кушает морковку и занимается спортом.

Среди современных сценографических интерпретаций Чехова заметное место занимают и эскизы А. П. Васильева к «Вишневому саду», показанные художником на его персональной выставке в 1982 году в Академии художеств СССР. Эскизы предназначались для Малого театра. И, хотя на сцене они осуществлены не были (художник отказался от продолжения работы над спектаклем), они представляют интерес как характерный для начала 80-х годов опыт раскрытия чеховской пьесы средствами декорационного искусства. В основе решения Васильева - точное воссоздание реальной жизненной среды, конкретных мест действия. Через их эволюцию художник и раскрывает тему пьесы. Начинает ее живописный занавес - пролог: цветущие вишневые деревья и стена помещичьего дома с открытыми ставнями и смотрящими в сад окнами. Затем зритель как бы переносится внутрь дома, в бывшую детскую, со всеми ее точными приметами уютного, еще хранящего теплоту прошлой жизни быта. Второй акт - среди эпически развернутого южнорусского пейзажа (степные дали, церквушка, линия электропередачи, заходящее солнце, полуразрушенный колодезный сруб). В третьем акте - парадная зала, холодноватая и тревожная по настроению. В четвертом - снова детская, только теперь уже лишенная жизни, опустошенная и голая: вынесены все вещи, сорваны со стен картины, торчат гвозди, свисают шнуры и веревки, набросан мусор; наглухо, кажется, навсегда затворены двери, образуя замкнутое пространство, в центре которого старый диван, оставленный здесь за ненадобностью, и на нем забытый всеми Фирс. И как последняя финальная «точка» задуманного художником визуального образа чеховской пьесы - живописный занавес эпилога: та же, что и в прологе, стена, только закрыты ставни окон, а деревья, что цвели вначале, теперь срублены, повалены наземь.

Андрея и Наташи в I акте или находились сестры и шло действие III акта. Завесы перемещались медленно и плавно, возникали и исчезали почти незаметно. Они являлись словно материализованным тягучим временем повседневной, сиюминутной, бытовой жизни чеховских героинь. В унылом, неумолимом течении этого времени постепенно таяли все их надежды и иллюзии.

Обобщенным изобразительным лейтмотивом спектакля была живописная композиция с тремя одинокими фигурами сестер среди пустынного, какого-то мертвенного (несмотря на реальность изображенного «места действия» - косогор) пространства. Это живописное панно поднималось над основной декорацией во всю высоту сцены. Оно возникало уже в I акте, затем в III - затягивалось пеленой тюлевых завес и в полную силу звучало в последнем акте, где все завесы полностью исчезали, открывая пустое пространство (от дома оставались только три фотографии сестер, сиротливо забытые на правом портале), открытое в заросший сад. Живописное панно как бы выводило образную структуру декорационной прозы (среди которой протекала бытовая жизнь чеховских персонажей) в сферу поэтических обобщений - причем выводило без какого-либо видимого нажима, мягко и естественно.